В тишине заснеженных вершин, вдали от суеты и навязчивого веселья, жил тот, для кого одиночество было не проклятием, а осознанным выбором. Его убежищем была пещера, холодная и тёмная, как его собственное сердце, ожесточённое годами непонимания и насмешек. Каждый день он наблюдал, как внизу, в Ктограде, крошечные существа, вёрчки, с лихорадочным азартом готовятся к самому шумному и яркому событию – празднованию Нового года. Для него этот праздник был не символом надежды, а оглушительным вторжением в его хрупкий мир, навязчивым гимном общности, который он не мог принять. Звуки песен, звон гирлянд и всеобщая эйфория действовали ему на нервы, капля за каплей переполняя чашу терпения. В его душе созрело твёрдое, почти философское решение: если этот праздник является источником его страданий, то он должен исчезнуть. Не просто испорчен, а украден навсегда, чтобы тишина и покой окончательно восторжествовали. Вооружившись циничным расчетом и верой в то, что Новый год заключается лишь в материальных атрибутах – гирляндах, подарках, украшениях и жареной индейке, – он приступает к осуществлению своего коварного плана. Под покровом ночи, маскируясь под праздничные декорации, он спускается в опостылевший город. Его действия – это мастер-класс по тихому саботажу: он вычищает дома до последней блестящей безделушки, упаковывает в мешок даже самую крошечную конфету, оставляя после себя пустоту и недоумение. Кульминацией его дерзкой операции становится похищение самого символа праздника – роскошной рождественской индейки. Довольный собой, с тяжёлой ношей нагруженных саней, он возвращается на свою вершину, предвкушая горькое сладострастие от всеобщего разочарования. Он уверен, что, лишившись всех этих вещей, вёрчки не смогут праздновать, и их радость умрёт, доказав, что его мрачное мировоззрение было верным. Однако, ожидая торжества своей мрачной победы, он слышит не плач, а… пение. Звучит та самая праздничная песня, чистая и искренняя, вопреки всему. Этот момент становится поворотным: он осознаёт, что украл всё, кроме самого главного – духа праздника, который живёт не в вещах, а в сердцах. Это открытие раскалывает его защитную скорлупу, заставляя задуматься о том, что, возможно, он всю жизнь ошибался, а истинная причина его гнева кроется не в других, а в его собственной изоляции и невысказанной тоске по чему-то, чего он сам себе не позволял желать.